Какие бы характерные черты я выделила в своем творчестве.

1. Стремление к всеохватности. Приводит к тому, что книжка про школьников, плавно переходящих в студентов, в жанре классического немецкого Bildungsroman'а, местами переходит в трансконтинентальный экзистенциализм "Гор морей" Деблина, а местами склоняется к классике "Доктора Фаустуса", где много всего, кроме, собственно, доктора Фаустуса. Почему? Потому что Леверкюн и есть сама история его мира. Даже если он в этом мире нисколько не заинтересован.

2. Диалектика. Постоянный спор двух принципов и развитие героев через противостояние жизненных принципов и точек зрения. Почему? Потому что осознание тождества себя и мира должно быть достигнуто. Что это значит? Все позиции мира должны стать твоими. По крайней мере, так можно обосновать, а на самом деле мне просто нравится об этом писать. Если творчество - психотерапия, то как раз эта его часть! Мгновенно лечит от предпочтения той или иной точки зрения, тк ей сразу же находится противоположная, красивая и достойная. Поскольку сознание человека неодномерно, само собой, у героев в разное время появляются оппоненты разного уровня. Полагаю, позиция вообще не должна быть стойкой, поскольку стойкость личности - это иллюзия. Хотя несколько героев бы точно со мной поспорили!
Так, противопоставляя одно другому, мы стремимся к абсолютному целому и я как автор с начала стремлюсь занимать позицию этого целого.

3. "Странные" отношения. До Альфреда Деблина с его психиатрическим образованием мне далеко, хотя именно описания героев "Гор морей" вызывают огромный интерес и сопереживание - такая обнаженность чувств и внутренних конфликтов, представленных наглядно, при том, что автор занимает позицию историка-хронографа, кажется, не имеет себе равных в мировой литературе.
У меня же тяга к человеку примерно равна тяге к основам его бытия - ими хочется завладеть, их хочется присвоить или, в "брачном" варианте, хотя бы соседствовать с ними, опять же, в вечном стремлении к целому. Человек как ограниченная личность при этом из картины может исключаться вообще - герои как бы находят друг друга не по виду, а по запаху. Поэтому отношения "странные" на взгляд многих других героев, и довольно часто совершенно непонятно со стороны, что сводит и держит вместе А и В, будь это любовь, дружба или брак.
За одним исключением - отношения учителя/ученика (вне зависимости от пола) являются самыми кодифицированными, поэтому в них не только вступают герои, когда уровень одного из них превышает "хотения", связанные с Другим, но иногда даже обычные герои в жесте отчаяния перед непознаваемостью бытия. Как гласит мудрость тысячелетий, такая трансформация отлично работает, да и вообще сильные чувственные влечения обычно либо предшествуют долгой аскезе, либо соседствуют с глубокой внутренней отрешенностью.

4. При этом о чувственности я писать люблю. И она тоже довольно любопытная. Чувственность - это выражение жизненной энергии героев минус шаблоны в голове, а шаблоны я не люблю и мои герои обычно тоже. И если какая-нибудь дама лезет в чье-нибудь окно, чтобы там раздеться, - это значит, что сегодня я за традиции, потому что обычно все еще хуже. Можно, например, идентифицировать себя с личностями из прошлых воплощений и радовать кармических близких с менее развитой памятью, потому что роли-то изменились, а чувства остались! Можно разделить психику и тело на две части разного пола, чтобы не отвлекаться на эти мимолетные влечения от действительно важных задач. Можно вообще не идентифицировать объект своего влечения как человека. Можно жить с двумя женами или мужьями, вот это вообще не вопрос и даже не покажется никому странным. Можно соблюдать пожизненный целибат, это так обычно, что даже скучно. Обычная семейная жизнь с работой и детьми в таких обстоятельствах настолько необычна, что я описываю такое, затаив дыхание! :laugh:

5. В творчестве мало "людей". Это как определенная раса такая, такие герои встречаются и обычно очень заметны и привлекательны своим человеческим жребием, но в целом все напоминает книгу "Боги и герои древней Греции": там тоже люди есть, но мало и вечно хотят чего-то от богов или рождаются от них. Люди - это, наверное, те, кто не хочет исключить себя из бренности мира. Но как раз это стремление может заворожить кого-нибудь и побудить видеть тебя богиней! Не говоря уж о том, что никакой иерархии здесь нет: даже великие учения подскажут нам, что после просветления надо идти на рынок, так что истинно совершенных созданий надо искать именно там. Да и вообще герои с возрастом теряют свой внешний блеск и поразительную судьбу, им это становится уже не очень интересно. При этом самого "обычного" героя грядущие поколения могут мифологизировать и вознести на пьедестал! В общем, чего мои герои никогда не искали, так это славы: они и так имеют божественную природу и легко замечают ее если не в себе, то в других.

6. Много разных наций. Люди, у которых оба родителя одной крови, большая редкость. Мирно сосуществуют и дружат представители разных конфессий, взаимообогащаясь друг через друга, и передают мудрость своим ученикам. Объективных "стенок" между людьми вообще очень мало и они являются достоянием эпохи, в которой происходят действия, - наших "стенок" вроде границ между странами или вероисповеданиями у них нет.

7. Нет агрессии как таковой. То есть вообще у людей она есть, но точно никто не пойдет насиловать и закапывать труп в лесу или развязывать войну. Впрочем, все исторические феномены сохранены в специальных резервациях, так что можно поиграть с древними влечениями там. Но что значит поиграть? На самом деле там все очень серьезно на архаический манер. С другой стороны, при отсутствии агрессии вроде "всех убью, один останусь" ложное воззрение может привести к еще более разрушительным результатам, чем политика Гитлера. Поэтому мой мир - это постапокалиптика. Такая добрая постапокалиптика, где можно пить кровь и есть человеческое мясо, при этом сохраняя тонкость и адекватность душевного устройства - пребывая гостем на пиру коллективного бессознательного. Ведь пятнает не действие, а наше отношение к нему. С другой стороны, моральными трудно назвать как такой мир, наполовину скрытый дымкой фантазии, не различающей бытие и небытие, так и героев, самых развитых из которых еще в школе учили преодолевать ограниченные концепции морали.

8. А еще там нет денег (кроме архаических сообществ) - только символический обмен по Бодрийяру :).
Утопия ли это? Совсем нет. Конфликтов там хватает, но они присутствуют на куда более тонких уровнях, чем межклановая вражда или даже простая невежливость. Иначе этот удивительный мир не напоминал бы Китай эпохи Чжаньго, где все предлагали утопические проекты на любой вкус. Только на протяжении моего повествования дважды реализуются и приходят к завершению крайне непохожие утопические проекты мирового значения, меняя всю сеть мировых координат. О более маленьких проектах я не говорю. Там действительно в свободное время все, как в арабо-мусульманском искусстве, активно строят рай! Порой при этом вмешиваясь в свободу человеческой личности.

9. Воображаемое реально - и это не лозунг транссерфинга реальности, а факт, основополагающий для этой эпохи. Герои проживают содержание своих умов и ограничены только им. Обладая малейшей степенью самосознания, если их отношения с другими не складываются так, как им бы хотелось, они скажут не "какие странные эти другие", а "как жаль, что я сейчас не могу деятельно представить иное отношение ко мне" - и это не особая психологическая грамотность, а норма для этой эпохи. Конечно, есть герои с более наивным субъектно-объектным восприятием, но они в меньшинстве и вызывают у всех большое сочувствие вместе с любопытством. Мол, ты в самом деле думаешь, что в твоей жизни что-то зависит от меня/твоей работы/любого другого объекта? Конечно, если бы это всегда было не так, пункт 2 оказался бы неверным - здоровая равноправная диалектика абсолютной и относительной истин присутствует и здесь.Потому что - и тут я расхожусь с канонами буддизма - надо не только все понимать в истинном свете, но и действительно пожить!

Тем не менее, когда средний герой понимает, что дальше так жить уже нельзя, идет он не к другим, а в глубины глубин себя самого, еще обостряя разворачивание содержаний своего ума. Остросюжетность у меня бывает двух типов - "игровая", как интриги, казни и истории архаических сообществ, и вот такая, самая серьезная, потому что никто из такого путешествия не возвращается - все символически погибают или, можно сказать, трансформируются в корне. Довольно часто после этого герой выступает под другим именем и, учитывая самостоятельность романов, может восприниматься как совсем другой персонаж, вплоть до самых удивительных случаев.

Бывают исключения и тут - некоторые так и будут рассчитывать на других и "верою спасутся", но ничего мистического здесь нет. Как было сказано, воображаемое реально, то есть во что ты веришь в глубине своего существа, то ты и получишь. Путей к истине бесконечное множество, поскольку, кроме истины, ничего нет, а на пути к ней надо избавиться от собственных воображаемых концепций, которые индивидуальны.

10. А вообще герои очень любят жить, природу и искусство - прямо как я, даже не знаю почему. :gigi: Герой может стремиться к какой-нибудь цели, то есть обладать чем-то или избавиться от чего-то, но вдруг отвлечься, присмотреться и увидеть во всем такую КРАСОТУ, что перехватит дыхание и остановится время; в романе тоже. И они вот так всё видят Красотой, и себя, и других, просто иногда более приглушенно. И это побуждает меня писать, потому что я сама в процессе идентифицируюсь с этой красотой и внимательным, добрым и по-хорошему жертвенным отношением ко всему, что тебе дорого и ко всем, кто дорог тебе. :) Надеюсь, что с годами я стала ближе к этому и в обычной жизни, когда я не погружена в состояние созерцания. Гессе писал: может, таких вещей и не существует в реальности, но мы пишем о них, чтобы они приблизились к возможности существовать и рождаться. Я не совсем согласна с ним - ведь все находится в потенции и каждая наша мысль и каждое чувство вызывают и укрепляют то или иное проявление Абсолюта. Существует все, просто что-то мы забыли и не помним об этом, а что-то проявляется во времени последовательно - мы же, проникая за блестящую ткань времени, приближаемся к сердцу бытия и надеемся показать это другим.